ЗАТЯНУВШИЕСЯ СРОКИ ЛИКВИДАЦИИ: ПРОБЛЕМА БЕЗОТВЕТСТВЕННЫХ УПРАВЛЯЮЩИХ
В последнее время увеличилось количество юридических лиц, признанных неплатежеспособными. Это связано с усилением конкуренции между субъектами хозяйствования, карантинными ограничениями, введенными в связи с пандемией, их неспособностью выполнять свои обязательства, необоснованным риском субъекта хозяйствования.
Институт неплатежеспособности представляет собой сложный механизм, и мнения участников этой категории дел расходятся. В научной литературе высказываются различные точки зрения. Одни считают, что в законодательстве необходимо предусмотреть специальные положения, позволяющие вывести должника из состояния неплатежеспособности. Однако другие подчеркивают, что это неэффективный и даже бесполезный процесс. По их мнению, закон о неплатежеспособности в большей степени защищает интересы кредиторов, в то время как интересы неплатежеспособного общества почти не учитываются.
Статья 144 Закона Республики Узбекистан «О неплатежеспособности» определяет ряд обязанностей ликвидационного управляющего, в частности проведение анализа финансового состояния должника, принятие мер по взысканию задолженности перед должником; ведение реестра требований кредиторов и рассмотрение их требований; принятие мер, направленных на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц.
В соответствии со статьей 140 Закона срок процедуры ликвидации не может превышать двенадцати месяцев.
При необходимости этот срок может быть продлен до трех месяцев по заявлению лица, участвующего в деле о неплатежеспособности, или по инициативе суда.
Как известно, в пункте 3 «Правил выявления признаков ложной неплатежеспособности, сокрытия неплатежеспособности и преднамеренной неплатежеспособности», утвержденных постановлением Кабинета Министров Республики Узбекистан от 14 августа 2013, четко указано, что с момента своего назначения судебный управляющий обязан предпринимать действия и меры, направленные на выявление признаков лжебанкротства, сокрытия банкротства и преднамеренного банкротства, которые определены в настоящих Правилах.
В пункте 4 Правил отмечено, что судебный управляющий должен провести анализ деятельности за период до двух лет, предшествующий возбуждению дела о банкротстве. Кроме того, в пункте 37 прописано, что по результатам проведенного анализа судебный управляющий должен составить заключение о наличии признаков лжебанкротства, сокрытия банкротства или преднамеренного банкротства. Также он может сделать вывод об отсутствии таких признаков или о невозможности проведения анализа из-за отсутствия необходимой информации и документов.
В связи с тем, что заключение ликвидационного управляющего о наличии признаков преднамеренного банкротства должника не было обосновано, заключение и прилагаемые к нему документы были возвращены органами прокуратуры. Однако ликвидационный управляющий подготовил отчет об окончании ликвидационного производства и предоставил его в суд, не устранив имеющиеся недостатки в заключении.
В данном случае ликвидационный управляющий предоставил поверхностное и необоснованное заключение о наличии признаков преднамеренного банкротства должника при том, что органами прокуратуры не была дана юридическая оценка выводу о наличии признаков преднамеренного банкротства.
В другом случае ликвидационный управляющий предоставил итоговый отчет о завершении процесса ликвидации. Суд, вынес определение об отказе в завершении ликвидационного производства в связи с тем, что заключение ликвидационного управлящего о наличии признаков преднамеренного банкротства не было рассмотрено.
Аналогичные ситуации можно наблюдать и в ряде других дел о неплатежеспособности.
Таким образом, сроки ликвидации в судах искусственно затягиваются из-за того, что ликвидационные управляющие не выполняют свои обязанности на высоком уровне и не проявляют должной ответственности. Также недостаточно реализуются меры, направленные на повышение квалификации судебных управляющих.
Бибиназ Кеунимжаева,
судья судебной коллегии по экономическим делам Ташкентского городского суда.